В 1826 г. старшая дочь Льва Николаевича Энгельгардта Анастасия вышла замуж за поэта Евгения Абрамовича Боратынского. И именно в этот знаменательный для семьи год 60-летний генерал-майор в отставке, уже пять лет как овдовевший, начал диктовать свои воспоминания о славном военном прошлом. Однако никаких свидетельств зятя-поэта о литературных трудах тестя-мемуариста не сохранилось. Судьбу «Записок» Л.Н. Энгельгардта, исчезнувших после его смерти, определил другой его зять – литератор Николай Васильевич Путята, давний друг Е.А. Боратынского. В 1837 году он женился на Софье Энгельгардт, жившей после кончины отца в семье старшей сестры.
Путята рассказал историю обретения затерявшейся рукописи в своём кратком предисловии к её первой публикации в журнале «Русский вестник» 1859 года: «Автор этих Записок, отставной генерал-майор Лев Николаевич Энгельгардт, при жизни своей читал их семейству своему и некоторым коротким приятелям. Он скончался 4-го ноября 1836 года в Москве. В первое время после его смерти не хватились его Записок, и они потом каким-то образом затерялись. Можно было полагать, что записки Льва Николаевича оставались в имении его, сельце Муранове, Московской области, в Дмитровском уезде, где он обыкновенно проводил часть года. Там, вероятно, убрали их с кипами разных ненужных бумаг и газет, а как впоследствии и старый дом, в котором он жил, был сломан, то, казалось, исчезли и последние их следы. <...> Нынешней осенью я находился в помянутом сельце Муранове. <...> Наконец один из мурановских дворовых старожилов, по расспросам моим, указал мне в амбаре, возле конюшни, большой сундук, наполненный разным хламом; тут-то, между грудами полуистлевших бумаг с домашними счетами и ведомостями, я открыл тетрадки записок Л.Н. Энгельгардта, вложенные в толстой рукописи переведенной им книги Triomphes de l'Evangile. Я с жадностью бросился на записки...».
Отдельным изданием "Записки", подготовленные к печати Н.В. Путятой, вышли в 1860 году.
Старый амбар не сохранился. Уже в наше время было построено новое здание амбара, в котором посетители музея могут подкрепить свои силы пирогами, блинами и прочими вкусными лакомствами в буфете. Кстати, буфет так и называется – «В амбаре». Сейчас в Мурановском музее разрабатывается интерактивная экспозиция в амбаре, с помощью которой гости усадьбы смогут живо себе представить историю чудесной находки рукописей Энгельгардта и отведать те самые блюда, которыми генерал-майор потчевал своих гостей в свой день рождения.
Но вернёмся к «Запискам». Первоначальный замысел и цель записок, по словам Энгельгардта: сохранить для потомства сведения «касательно нравов того века, людей, образа жизни, обычаев, политических и военных происшествий и описание знаменитых лиц». Но затем, первоначальный замысел изменяется, и Энгельгардт всё более склоняется к написанию «истории», так прямо и называя своё произведение в одной из последних глав. Записки состоят из семи глав, пять из которых посвящены екатерининскому правлению, а последние две – времени правления Александра I и Павла I. Действительно, кроме событий, очевидцем которых был он сам, Энгельгардт вставил в свои «Записки» много материалов об исторических событиях времён правления Екатерины II, Павла I и Александра I.
В «Записках» Л.Н. Энгельгардта много внимания уделяется описанию детства. Приведём два фрагмента из воспоминаний, касающихся этой темы, и ещё раз убедимся, что воистину будущих русских офицеров воспитывали «под ферулой»!
Итак, Начинаются «Записки» с описания детства Энгельгардта. Он пишет: «Отец мой… определил меня в гусарский вербованный Белорусский полк кадетом; по ребячеству моему, помню, в каком я был восхищении, когда одели меня в гусарский мундир, а более всего забавляла меня сабля с ташкою… Я был самых дурных склонностей, ничего не мог сказать, чтобы не солгать; как скоро из-за стола вставали, тотчас обегивал стол и всё, что оставалось в рюмках, выпивал с жадностию, крал всякие лакомства, и место моей краже была ташка; нередко приводили меня с поличным к матери моей, которая со слезами говаривала: «Один сын, но какого ожидать от него утешения от таковых порочных склонностей»; ни наказания, ни увещания, ничто меня не исправляло, сверх того был я неловок, неопрятен, и стан мой был крив и сутуловат; вот какую я обещал моим родителям радость».
В 12 лет Энгельгардта отвезли в Смоленск, в пансион к содержателю Эллерту. Как писал Энгельгардт: «Он (Элерт – А.С.) касательно наук был малосведущ, и всё учение его состояло, заставляя учеников учить наизусть по-французски сокращённо все науки, начиная с катехизиса, грамматики, истории, географии, мифологии без малейшего толкования; но зато строгостию содержал пансион в порядке, на совершенно военной дисциплине, бил без всякой пощады за малейшие вины ферулами (т.е. длинный хлыст) из подвешенной кожи и деревянными лопатками по рукам, ссекал розгами и плетью, ставил на колени на три и четыре часа; словом, совершенно был тиран. Но, кажется, касательно меня, таковой мне был и нужен, чтобы переменить злую мою нравственность».
Иллюстрации:
1. Энгельгардт Л.Н. Записки. Москва, 1860.
2. Неизвестный художник. Портрет Льва Николаевича Энгельгардта. 1810-е гг. Из собрания Музея-заповедника "Усадьба "Мураново".
3. Мураново. Амбар. Современная фотография.
При подготовке материала использованы издания:
1. Долгополова С.А., Королёва И.А. Рукопись, найденная в Муранове. О судьбе «Записок» Л.Н. Энгельгардта.// Памятники Отечества. № 58. Мураново. 2003.
2. Энгельгардт Л.Н. Записки. М. 1997.