9 марта отечественное литературоведение понесло невосполнимую утрату – на 89-м году жизни скончался Геннадий Васильевич Чагин – доктор филологических наук, член Союза писателей России.
Геннадий Васильевич увлёкся тютчевской тематикой уже в зрелые годы. В 1980 году он исполнял обязанности директора Музея-усадьбы «Мураново» имени Ф.И. Тютчева. Впоследствии он стал известнейшим тютчевоведом, автором нескольких научных и научно-популярных книг о поэте и десятков статей.
В последние годы Геннадий Васильевич принимал участие в научных конференциях Мурановского музея в качестве почётного гостя, консультировал сотрудников музея по вопросам биографии Ф.И. Тютчева, безусловным знатоком которой он являлся. Незадолго до кончины он передал в фонды музея часть своего богатейшего научного архива и научной библиотеки. Коллектив Музея-заповедника «Усадьба «Мураново» выражает глубокие соболезнования родным и близким Геннадия Васильевича.
Публикуем небольшие воспоминания Геннадия Васильевича Чагина о Муранове.
Я начал заниматься Тютчевым с 1972 года. Первоначально моё увлечение тютчевской тематикой было связано с известным романсом «Я встретил Вас…» на стихи Фёдора Ивановича, который я очень любил. В 1973 году я впервые приехал в Мураново как военный корреспондент журнала «Техника и вооружение». Шёл пешком от станции Ашукинская до музея, так как рейсовый автобус тогда ходил крайне редко. В первую мою поездку в Мураново меня встретил директор музея Кирилл Васильевич Пигарёв. Принял очень хорошо, может быть потому, что я тогда был в военной форме. Я интересовался в то время научной деятельностью Кирилла Васильевича и имел с ним продолжительную беседу по этому вопросу. Меня разместили в комнате, которая окнами выходила на кухню при флигеле. В этой комнате висел портрет внучки поэта Екатерины Ивановны Тютчевой. На меня очень большое впечатление произвело то, что я находился в тютчевском доме, в окружении портретов родственников поэта. В это время у Пигарёвых была домработница Валя. Помню, как мы вместе с ней разжигали самовар.
Работал я в Муранове с января 1980 года в должности старшего научного сотрудника. С Кириллом Васильевичем у меня сложились довольно близкие отношения. Я часто бывал у него дома в Москве. Тогда уже его здоровье начинало ослабевать. Мы с ним выходили во двор, садились на лавочку, и я читал ему рукопись своей будущей книги «Тютчев в Москве». Кириллу Васильевичу моя книга понравилась. Меня нередко приглашали за обеденный стол. Хочу отметить, что из всех московских дворянских семей, которые я знал, семья Кирилла Васильевича была самой культурной. Кирилл Васильевич был широко образованным человеком и глубоко воспитанным. В нём чувствовалось истинное благородство, присущее человеку дворянского происхождения.
Кирилл Васильевич знал наизусть каждое стихотворение своего прадеда. Любой желающий мог проверить это, взяв томик стихов Ф.И. Тютчева, открыть его на случайной странице и прочитать любую строку из стихотворения поэта. Пигарёв тут же мог её продолжить, ни разу не ошибившись. Кроме того, он прекрасно знал историю русской литературы XIX века. Пользуясь возможностью общения со столь эрудированным человеком, я часто задавал ему вопросы о подробностях жизни Ф.И. Тютчева. Например, меня интересовало, играл ли поэт в шахматы, курил ли он. Его правнук на эти вопросы отвечал положительно. С ним очень приятно было беседовать — Кирилл Васильевич старался выражать свои мысли так, чтобы они были понятны любому собеседнику. Он неизменно отвечал на письма, несмотря на то, что в музей и ему лично писали очень много, причём, зачастую эти письма и вопросы касались весьма незначительных предметов. Но он всегда находил время отвечать на всю приходившую к нему корреспонденцию и говорил, что не ответить на письмо — это всё равно, что не пожать собеседнику протянутой тебе руки. Иногда я помогал ему в этом деле и писал ответы на письма.
Ещё до своей работы в музее я познакомился со многими мурановцами. Помню, как приехал в Мураново 1978 году. В тот день познакомился с Инной Александровной Королёвой, которая встретила меня очень хорошо. Она была со своим сынишкой Андрюшей. Инна Александровна продолжала работу по составлению библиографического указателя произведений Тютчева и литературы о его жизни и деятельности. Я оставил ей тогда две, не учтённые в её библиографии, карточки.
Встретился в тот раз и с молодым научным сотрудником Натальей Павловной Белевцевой, которая с гордостью сказала, что пришла сюда работать со 180 руб. на 80 руб. из-за любви к Тютчеву. Также в 1970-е годы пересекался с сотрудниками музея — Екатериной Аркадьевной Потаповой, Валерием Андреевичем Расстригиным, Александром Ароновичем Николаевым, Светланой Андреевной Долгополовой — на различных тютчевских мероприятиях в Москве.
Когда Кирилл Васильевич по причине слабеющего здоровья не мог больше руководить музеем, встал вопрос о том, кого назначить новым директором. По моей кандидатуре были большие сомнения — может ли бывший военный руководить учреждением культуры. В итоге меня назначили исполняющим обязанности директора.
На момент моего назначения в Муранове было довольно много проблем и нерешённых вопросов: Главный усадебный дом требовал ремонта, многие музейные предметы были почти не описаны. У меня были планы об изменении маршрута осмотра усадебного дома и территории музея. Также был проект по восстановлению утраченных усадебных построек. Так, например, предполагалось восстановить Каретный сарай.
Что касается научной и фондовой работы, то здесь в моих личных планах было описание предметов, поступивших в Мураново из московской квартиры славянофила И.С. Аксакова после его смерти в 1886 году, и разработка темы «Пребывание в Муранове именитых гостей».
В начале 1980 года в музее было 13 штатных единиц. С сотрудниками музея мне как человеку военному было тяжело, так как у меня были совершенно другие представления о дисциплине в учреждении. На мой взгляд, сплочённого трудового коллектива в музее тогда не было. Вместе с тем, в то время велась определённая научная работа. Описывались фонды. А.А. Николаев и И.А. Королёва занимались продолжением библиографического указателя Ф.И. Тютчева (по 1988 год).
Одним из первых моих шагов на посту руководителя Мурановского музея был заказ 50-ти огнетушителей. Тогда сотрудники музея, узнав об этом, не поняли важности моего решения, некоторые даже посмеивались. Не могу сказать, что я предвидел, что в 2006 году в музее произойдёт пожар, но необходимость средств безопасности от пожара в музее ясно мною осознавалась.
Всем моим планам в Муранове не суждено было осуществиться, поскольку я был вынужден уйти из музея в 1981 году из-за разногласий с коллективом. Так, например, меня даже не хотели принимать в профсоюз. Я очень тяжело воспринимал всё, что произошло со мной в это время, и вскоре у меня даже случился инфаркт.
В начале весны 1981 года в Муранове произошли перемены. Директором музея был назначен старший редактор издательства «Московский рабочий» Аркадий Наумович Петров. Мне все эти перемены пошли только на пользу — после ухода из Муранова я активно занялся научной и издательской деятельностью.
Фото из архивов Геннадия Васильевича Чагина
