О выставке и о дружеских связях семейств Карамзиных, Боратынских и Тютчевых рассказывает Светлана Андреевна Долгополова, ведущий научный сотрудник музея и автор концепции выставки. Светлана Андреевна работает в Муранове с 1971 года. Была научным сотрудником, Главным хранителем. Знает в Муранове не только каждый экспонат, но и, кажется, каждый гвоздь в доме и каждое дерево в парке. Рассказывать о ней можно бесконечно, но вряд ли мне удастся наполнить своё повествование тем обаянием и тем особенным блеском, с какими сама Светлана Андреевна умеет рассказывать о Мурановском музее, его сотрудниках и гостях. Может быть, когда-нибудь Светлана Андреевна прислушается к моим доводам (обычные директорские приказы здесь неуместны) и запишет эти рассказы. И тогда мы издадим книгу, в которой история Мурановского музея заиграет новыми красками.

С уважением, Игорь КОМАРОВ, директор Музея-заповедника «Усадьба «Мураново».

Николай Михайлович Карамзин (1766–1826) – поэт, писатель, переводчик, журналист, историк. А.С. Пушкин написал о старшем современнике, что он – «один из великих наших сограждан».

Благодаря его трудам и гражданской позиции литература утверждалась как высокое патриотическое дело. Это нашло отражение в одном из последних писем Н.М. Карамзина: «Любезное Отечество ни в чем не может меня упрекнуть. Я всегда был готов служить ему, не унижая своей личности, за которую я в ответе перед той же Россией. Да, пусть я только и делал, что описывал историю варварских веков, пусть меня не видали ни на поле боя, ни в совете мужей государственных. Но, поскольку я не трус и не ленивец, я говорю: “Значит, так было угодно Небесам”, и, без смешной гордости моим ремеслом писателя, я без стыда вижу себя среди наших генералов и министров».

Известный литературовед Ю.М. Лотман в книге «Сотворение Карамзина» дал точную формулировку значения его деятельности: «Он создавал тип нового русского культурного человека. Ценность этого творчества неизмерима. Поколению Толстого и Достоевского повести его уже казались наивными и архаическими. Но его человеческий облик и созданный им читательский образ вошли в личности людей русской культуры последующих эпох». Подтверждением этого высказывания можно считать строки из стихотворения Ф.И. Тютчева 1861 года «На юбилей князя Петра Андреевича Вяземского»:

Потом мы все, в молитвенном молчанье,

Священные поминки сотворим,

Мы сотворим тройное возлиянье

Трем незабвенно-дорогим.

Нет отклика на голос, их зовущий,

Но в светлый праздник ваших именин

Кому ж они не близки, не присущи –

Жуковский, Пушкин, Карамзин!..

Николай Михайлович Карамзин стоял у истоков того периода русской культуры, наследниками которого мы являемся.

В настоящее время в Музее-заповеднике «Мураново» открыта выставка, посвященная его 250-летнему юбилею.

В 1866 году в России широко отмечалось столетие юбиляра. Первого декабря в Императорской академии наук состоялось торжественное собрание «в память столетней годовщины рождения Н.М. Карамзина». Произнесенные там речи были опубликованы в следующем году и присланы в том числе Ф.И. Тютчеву как члену-корреспонденту Академии наук. Третьего декабря 1866 года в Обществе для пособия нуждающимся литераторам и ученым на вечере памяти Н.М. Карамзина прозвучало написанное Ф.И. Тютчевым стихотворение:

Великий день Карамзина

Мы, поминая братской тризной, –

Что скажем здесь, перед отчизной,

На что б откликнулась она?

Какой хвалой благоговейной,

Каким сочувствием живым

Мы этот славный день почтим –

Народный праздник и семейный –

Какой пошлем тебе привет –

Тебе, наш чистый, добрый гений,

Средь колебаний и сомнений

Многотревожных этих лет –

При этой смеси безобразной

Бессильной правды, дерзкой лжи,

Так ненавистной для души –

Высокой и ко благу страстной

Души, какой твоя была,

Как здесь она еще боролась –

Но на призывный Божий голос

Неудержимо к цели шла?

Мы скажем: будь нам путеводной,

Будь вдохновительной звездой –

Свети в наш сумрак роковой,

Дух целомудренно-свободный,

Умевший все совокупить

В ненарушимом полном строе,

Все человечески-благое,

И русским чувством закрепить –

Умевший, не сгибая выи

Пред обаянием венца,

Царю быть другом до конца

И верноподданным России.

30 декабря 1866 года прошло юбилейное заседание в Обществе любителей российской словесности при Императорском Московском университете. Н.В. Путята выступал там на тему «Н.М. Карамзин – первый русский литератор». Эти речи также были изданы в 1867 году. Оба редчайших издания – и петербургское, и московское – представлены на выставке. Там же находятся и другие раритеты мурановских обитателей – читателей Карамзина.

Два тома «Истории государства Российского» снабжены владельческой надписью первого хозяина усадьбы Л.Н. Энгельгардта, боевого генерала и военного мемуариста. Это восьмой и девятый тома, описывающие царствование Иоанна Грозного.

31 октября 1803 года император Александр I даровал Н.М. Карамзину официальное звание российского историографа. Поселившись в 1804 году в усадьбе Остафьево, Николай Михайлович приступил к написанию своего главного произведения, над которым работал до конца своей жизни. Первые восемь томов были напечатаны в 1816–1817 гг. и появились в продаже в феврале 1818-го. В 1821 году был издан девятый том, в 1824-м – следующие два, десятый и одиннадцатый. Двенадцатый том увидел свет только в 1829 году, подготовленный после смерти автора по его черновикам.

А.С. Пушкин вспоминал о чтении карамзинской истории: «Первые восемь томов “Русской истории” Карамзина вышли в свет. <…> Появление сей книги наделало много шуму и произвело сильное впечатление, 3000 экземпляров разошлись в один месяц (чего никак не ожидал и сам Карамзин) – пример единственный в нашей земле. Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Колумбом».

В «Записках моего времени» декабрист Н.И. Лорер отметил яркую подробность: «<…> вышел IX том «Истории государства Российского», и его жадно читали, так что, по замечанию одного из товарищей, в Петербурге оттого только такая пустота на улицах, что все углублены в царствование Иоанна Грозного!»

В пятом томе, повествующем об эпохе великого князя Дмитрия Ивановича, упомянут Захарий Тютчев, родоначальник Тютчевых. В монографии «Жизнь и творчество Тютчева» правнук поэта К.В. Пигарёв, директор Мурановского музея с 1949-го по 1980 год, писал: «Незадолго до Куликовской битвы послан был Дмитрием Донским в Золотую орду “хитрый муж” Захарий Тютчев (Тутчев, Тючев). В переговорах с Мамаем, требовавшим увеличения дани, которую платила ему Москва, Тютчев, несмотря на угрозы хана, бесстрашно отстаивал достоинство московского великого князя. На обратном пути Захарий не побоялся даже разорвать ханскую грамоту, унизительную для Дмитрия, и отослал ее клочки в Орду. Молва о смелом поступке Захария принесла этому московскому дипломату XIV века настолько широкую известность, что под именем “русского посла Захария Тютрина” он стал героем народной сказки “про Мамая безбожного”».

Эрнестина Федоровна Тютчева, жена поэта, в своем письме от 10 июля 1851 года сообщает своему брату Карлу Пфеффелю о том, что она читает по-русски «Письма русского путешественника» Карамзина. Предыдущие поколения рода Пфеффелей происходили из Эльзаса. Брат и сестра говорили по-французски. К изучению русского языка Э.Ф. Тютчеву привело желание понимать русские стихи мужа. Размышления Э.Ф. Тютчевой о книге Карамзина, адресованные мужу, доставили ему такое удовольствие, что он хотел прочитать их князю П.А. Вяземскому.

Личность Н.М. Карамзина для младших современников его круга была неразрывно связана с членами его замечательного семейства: вдовой Екатериной Андреевной Карамзиной, дочерьми Софьей, Елизаветой и Екатериной Мещерской, сыновьями Андреем, Александром и Владимиром, Авророй Демидовой-Карамзиной (женой старшего из братьев).

Зимой 1840 года после длительного перерыва Петербург посетил Е.А. Боратынский. Он встретился здесь со старыми друзьями и приобрел новых. Шестого февраля поэт писал жене Анастасии Львовне в Москву: «Sophie K. <Софья Карамзина> чрезвычайно мила; мы с нею тотчас вошли в некоторую короткость; говорят, что и я был очень любезен. <…> У Карамзиных в полном смысле salon. В продолжение двух часов, которые я там провел, явилось и исчезло человек двадцать».

В 1842 году Е.А. Боратынский послал свой последний поэтический сборник «Сумерки» Софье Николаевне Карамзиной, которая вместе с матерью была хозяйкой прославленного литературного салона. К книге приложил посвященное ей стихотворение:

Сближеньем с вами на мгновенье

Я очутился в той стране,

Где в оны дни воображенье

Так сладко, складно лгало мне.

На ум, на сердце мне излили

Вы благодатные струи

И чудотворно превратили

В день ясный сумерки мои.

В письме от 26 июня того же 1842 года адресат стихотворения отвечала: «…Я была приятно изумлена вашим воспоминанием и прелестными стихами, ко мне обращенными: конечно, они слишком льстят мне, и я сознаю, что недостойна их, но я читала и перечитывала их с чрезвычайным наслаждением – не из-за самолюбия, а по сердечному чувству; думая, что за два года, прошедших со времени нашего знакомства, такого мимолетного и такого счастливого для меня, оно не оставило в вашей памяти и следа, я хранила его только в своем благодарном воспоминании! И вот я вознаграждена и благодарю вас тысячекратно…».

Фрейлина Анна Федоровна Тютчева, дочь поэта, в книге «При дворе двух императоров. Воспоминания и дневники» писала: «Салон Е.А. Карамзиной в течение двадцати и более лет был одним из самых привлекательных центров петербургской общественной жизни, истинным оазисом литературных и умственных интересов среди блестящего и пышного, но мало одухотворенного петербургского света. <…> Трудно объяснить, откуда исходило то обаяние, благодаря которому, как только вы переступали порог салона Карамзиных, вы чувствовали себя свободнее и оживленнее, мысли становились смелей, разговор живей и остроумней. Серьезный и радушный прием Екатерины Андреевны, неизменно разливавшей чай за большим самоваром, создавал ту атмосферу доброжелательства и гостеприимства, которой мы все дышали».

Глубокими и искренними отношениями с Карамзиными были связаны и другие члены тютчевского семейства. Шестнадцатого мая 1854 года в Валахии был убит Андрей Николаевич Карамзин, добровольно отправившийся на Крымскую войну. Девятого июня 1854 года Ф.И. Тютчев написал о его гибели Э.Ф. Тютчевой: «Представить себе только, что испытал этот несчастный А. Карамзин, когда увидел свой отряд погубленным по собственной вине <…> и как в эту последнюю минуту, на клочке незнакомой земли, посреди отвратительной толпы, готовой его изрубить, в его памяти пронеслась, как молния, мысль о том существовании, которое от него ускользало: жена, сестры, вся эта жизнь, столь сладостная, столь полная ласки, столь обильная привязанностями и благоденствием». В ноябре А.Ф. Тютчева записала в дневнике: «В Севастополе недостаток почти во всем. Здесь делается всё возможное. Усиливаем сборы денег, отправляем огромные посылки чая, сахара, белья и медикаментов. В эту деятельность вкладывает всю свою душу Аврора Карловна, вдова бедного Андрея Карамзина, и это ее несколько отвлекает от ее большого горя».

Когда-то в альманахе «Полярная звезда» на 1825 год была напечатана поэтическая миниатюра Е.А. Боратынского, адресатом которого являлась юная красавица из Гельсингфорса (ныне Хельсинки) Аврора Карловна Шернваль (впоследствии в первом браке – Демидова, во втором – Карамзина):

Выдь, дохни нам упоеньем,

Соименница зари;

Всех румяным появленьем

Оживи и озари!

Пылкий юноша не сводит

Взоров с милой и порой

Мыслит с тихою тоской:

«Для кого она выводит

Солнце счастья за собой?»

В письме от 24 ноября 1856 года к Карлу Пфеффелю Э.Ф. Тютчева сообщает о предстоящем спектакле в доме А.К. Демидовой-Карамзиной. Должна быть разыграна пьеса-поговорка А. Мюссе «Il faut qu’une porte…» («Дверь должна быть или открыта, или закрыта…») силами актеров-любителей: Маркиза – Дарья Федоровна Тютчева, дочь поэта; Граф – Павел Павлович Демидов, сын хозяйки дома. Ф.И. Тютчев отозвался на этот спектакль четверостишием на французском языке «Il faut qu’une porte…». В память о когда-то сыгранной пьесе на выставке представлена большая фотография Д.Ф. Тютчевой.

Одним из фактов реальной помощи стали активные хлопоты Карамзиных перед представлением А.Ф. Тютчевой при Дворе. Они заботились об элегантности ее туалета, и в память об этих заботах в выставочном помещении представлена копия одного из ее платьев.

Таким образом, фотографии, письма и книжные издания представляют на выставке в музее связи мурановских обитателей и их родственного окружения с представителями замечательного семейства Н.М. Карамзина, читателями которого все являлись.

Светлана ДОЛГОПОЛОВА,

ведущий научный сотрудник Музея-заповедника «Усадьба «Мураново».

На снимках:

Портрет Николая Михайловича Карамзина. Литография А.Э. Мюнстера. Санкт-Петербург, 1864 год.

Портрет Эрнестины Федоровны Тютчевой. Дагерротип Г. Венингера. Москва, 1845 год.

Софья Николаевна Карамзина. Фотография Г.Ф. Штейнберга с портрета П.Н. Орлова. Санкт-Петербург, начало 1860-х годов.

Фрагменты выставки «На юбилей Н.М. Карамзина».